Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Уильям Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.78/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Уильям Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Роман «Бремя страстей человеческих» во многом автобиографичен, это история молодого человека, вступающего в жизнь. На долю героя романа — Филипа Кэри — выпало множество испытаний. Рано осиротев, он лишился родительской заботы и ласки, его мечта стать художником так и осталась мечтой, а любовь к ограниченной порочной женщине принесла одни страдания. Но Филип мужественно прошел через все уготованные ему испытания и сумел найти в жизни свое место.

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Уильям Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

The dresser on duty had to be at hand day and night to see to any casualty that came in.	Дежурный не мог отлучаться ни днем, ни ночью, принимая пострадавших.
You were on the move all the time, and not more than an hour or two passed during the night without the clanging of the bell just above your head which made you leap out of bed instinctively.	Почти все время он проводил на ногах; по ночам не проходило и часа без того, чтобы прямо над его головой не зазвонил колокол и его не подняли с постели.
Saturday night was of course the busiest time and the closing of the public-houses the busiest hour.	Труднее всего, разумеется, приходилось в ночь на воскресенье, особенно в те часы, когда закрывались питейные заведения.
Men would be brought in by the police dead drunk and it would be necessary to administer a stomach-pump; women, rather the worse for liquor themselves, would come in with a wound on the head or a bleeding nose which their husbands had given them: some would vow to have the law on him, and others, ashamed, would declare that it had been an accident.	Полицейские доставляли мертвецки пьяных, которым необходимо было сделать промывание желудка; женщины, которые и сами-то были не очень трезвы, приходили с пробитой головой или расквашенным носом - знаком мужнего рукоприкладства; одни клялись, что подадут на изверга в суд, другие, напротив, стыдливо уверяли, что произошел несчастный случай.
What the dresser could manage himself he did, but if there was anything important he sent for the house-surgeon: he did this with care, since the house-surgeon was not vastly pleased to be dragged down five flights of stairs for nothing.	Все, с чем мог справиться дежурный практикант, он делал сам, но если увечье было серьезным, он посылал за дежурным хирургом; однако злоупотреблять этим не следовало: хирург не очень-то радовался, если его вытаскивали с пятого этажа по пустякам.
The cases ranged from a cut finger to a cut throat.	Случаи бывали самые разные: от пореза на пальце до перерезанного горла.
Boys came in with hands mangled by some machine, men were brought who had been knocked down by a cab, and children who had broken a limb while playing: now and then attempted suicides were carried in by the police: Philip saw a ghastly, wild-eyed man with a great gash from ear to ear, and he was in the ward for weeks afterwards in charge of a constable, silent, angry because he was alive, and sullen; he made no secret of the fact that he would try again to kill himself as soon as he was released.	Приходил мальчик с рукой, раздробленной станком; доставляли мужчин, попавших под карету, детей, сломавших руку или ногу во время игры. Изредка полицейские приносили самоубийц; однажды Филипу попался мертвенно-бледный человек с блуждающим взглядом и огромной раной от уха до уха -несколько недель он потом лежал в одной из палат под неусыпным наблюдением полицейского; молчаливый, мрачный и озлобленный тем, что ему спасли жизнь, он ничуть не скрывал, что снова попытается покончить с собой, как только окажется на свободе.
The wards were crowded, and the house-surgeon was faced with a dilemma when patients were brought in by the police: if they were sent on to the station and died there disagreeable things were said in the papers; and it was very difficult sometimes to tell if a man was dying or drunk.	Палаты были набиты до отказа, и, когда полиция доставляла пострадавшего, дежурный хирург не знал, как ему быть: отошлешь больного в полицейский участок, а он там умрет, вот и жди ругательной заметки в газетах; иногда трудно было отличить умирающего от мертвецки пьяного.
Philip did not go to bed till he was tired out, so that he should not have the bother of getting up again in an hour; and he sat in the casualty ward talking in the intervals of work with the night-nurse.	Филип старался подольше не ложиться спать - все равно приходилось вскакивать чуть не каждый час; он засиживался в палате, болтая с ночной сиделкой.

She was a gray-haired woman of masculine appearance, who had been night-nurse in the casualty department for twenty years.	Это была мужеподобная женщина с седыми волосами, которая работала в этом отделении уже двадцать лет.
She liked the work because she was her own mistress and had no sister to bother her.	Она любила свое дело - здесь она была сама себе хозяйка и ей не докучала сестра.
Her movements were slow, but she was immensely capable and she never failed in an emergency.	Двигалась она неторопливо, но была мастером своего дела и никогда не терялась в трудную минуту.
The dressers, often inexperienced or nervous, found her a tower of strength.	Неопытные студенты, которым часто не хватало выдержки, надеялись на нее, как на каменную стену.
She had seen thousands of them, and they made no impression upon her: she always called them Mr. Brown; and when they expostulated and told her their real names, she merely nodded and went on calling them Mr. Brown.	Она перевидала на своем веку тысячи студентов и не могла всех запомнить; каждого она звала "мистер Браун", а когда кто-нибудь недовольно поправлял ее, она только кивала головой и продолжала величать его "мистером Брауном".
It interested Philip to sit with her in the bare room, with its two horse-hair couches and the flaring gas, and listen to her.	Филип любил посидеть с ней в пустой комнате, где стояли лишь две набитые волосом кушетки, и послушать при свете газового рожка ее рассказы.
She had long ceased to look upon the people who came in as human beings; they were drunks, or broken arms, or cut throats.	Она давно перестала видеть в пациентах людей: для нее они были просто алкогольным отравлением, переломом руки или перерезанным горлом.
She took the vice and misery and cruelty of the world as a matter of course; she found nothing to praise or blame in human actions: she accepted.	Пороки, страдания и жестокости этого мира она принимала как должное; человеческие поступки не заслуживали в ее глазах ни похвалы, ни порицания.
She had a certain grim humour.	При всем том она была не лишена мрачного юмора.
"I remember one suicide," she said to Philip, "who threw himself into the Thames.	- Помню одного самоубийцу,- рассказывала она Филипу,- он бросился в Темзу.
They fished him out and brought him here, and ten days later he developed typhoid fever from swallowing Thames water."	Его вытащили из воды и доставили сюда, а через десять дней он заболел брюшным тифом оттого, что наглотался речной воды.
"Did he die?"	- Он умер?
"Yes, he did all right.	- Конечно, умер.
I could never make up my mind if it was suicide or not....	Я до сих пор не пойму, надо ли считать это самоубийством или нет...
They're a funny lot, suicides.	Чудны?е типы эти самоубийцы.
I remember one man who couldn't get any work to do and his wife died, so he pawned his clothes and bought a revolver; but he made a mess of it, he only shot out an eye and he got all right.	Помню одного безработного; у него умерла жена, он заложил всю одежду и купил револьвер, но так у него ничего и не вышло - только прострелил себе глаз и поправился.
And then, if you please, with an eye gone and a piece of his face blow away, he came to the conclusion that the world wasn't such a bad place after all, and he lived happily ever afterwards.	А тут, извольте видеть, потеряв глаз и изуродовав себе лицо, он пришел к убеждению, что мир вовсе не так уж плох, и жил потом в свое удовольствие.

Thing I've always noticed, people don't commit suicide for love, as you'd expect, that's just a fancy of novelists; they commit suicide because they haven't got any money.	Но вот что я приметила: люди никогда не накладывают на себя руки из-за любви, как надо было бы ожидать, если послушать писателей; люди кончают с собой потому, что им не на что жить.
I wonder why that is."	Ума не приложу, отчего это так бывает.
"I suppose money's more important than love," suggested Philip.	- Может, потому, что деньги важнее любви, -неуверенно сказал Филип.
Money was in any case occupying Philip's thoughts a good deal just then.	Мысли о деньгах в те дни поглощали Филипа.
He discovered the little truth there was in the airy saying which himself had repeated, that two could live as cheaply as one, and his expenses were beginning to worry him.	Он убедился в том, как мало правды в легкомысленном утверждении, которое он и сам подчас повторял, будто вдвоем прожить не дороже, чем одному, и его расходы начинали его тревожить.
Mildred was not a good manager, and it cost them as much to live as if they had eaten in restaurants; the child needed clothes, and Mildred boots, an umbrella, and other small things which it was impossible for her to do without.	Милдред была не очень-то хорошей хозяйкой, и они тратили не меньше, чем если бы питались в ресторанах; ребенка надо было одевать, а сама Милдред нуждалась в ботинках, зонтике и всяких других вещах, без которых она никак не могла обойтись.
When they returned from Brighton she had announced her intention of getting a job, but she took no definite steps, and presently a bad cold laid her up for a fortnight.	Вернувшись из Брайтона, она объявила о своем намерении искать работу, но ничего определенного не предприняла, а вскоре простудилась и слегла недели на две.
When she was well she answered one or two advertisements, but nothing came of it: either she arrived too late and the vacant place was filled, or the work was more than she felt strong enough to do.	Поправившись, она сходила по двум-трем объявлениям, но из этого ничего не вышло: то она опаздывала и вакансия была уже занята, то работа казалась ей непосильной.
Once she got an offer, but the wages were only fourteen shillings a week, and she thought she was worth more than that.	Однажды подвернулось подходящее место, но платили только четырнадцать шиллингов в неделю, а она считала, что заслуживает больше.
"It's no good letting oneself be put upon," she remarked. "People don't respect you if you let yourself go too cheap."	- Нельзя, чтобы тобой помыкали,- заявила она.-Никто тебя уважать не станет, если согласишься работать за гроши.
"I don't think fourteen shillings is so bad," answered Philip, drily.	- Четырнадцать шиллингов - не такие уж гроши,-сухо заметил Филип.
He could not help thinking how useful it would be towards the expenses of the household, and Mildred was already beginning to hint that she did not get a place because she had not got a decent dress to interview employers in.	Он поневоле думал о том, как пригодились бы дома эти четырнадцать шиллингов, а Милдред стала намекать, что не может получить работы из-за того, что у нее нет приличного платья для переговоров с хозяевами.
He gave her the dress, and she made one or two more attempts, but Philip came to the conclusion that they were not serious.	Он купил ей новое платье, и она сделала еще одну или две попытки найти место, но Филип понял, что все это несерьезно.
She did not want to work.	Ей просто лень было работать.