Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Уильям Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.78/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Уильям Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Роман «Бремя страстей человеческих» во многом автобиографичен, это история молодого человека, вступающего в жизнь. На долю героя романа — Филипа Кэри — выпало множество испытаний. Рано осиротев, он лишился родительской заботы и ласки, его мечта стать художником так и осталась мечтой, а любовь к ограниченной порочной женщине принесла одни страдания. Но Филип мужественно прошел через все уготованные ему испытания и сумел найти в жизни свое место.

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Уильям Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

On the dressing-table were photographs of Philip's mother, the frames had been smashed and the glass shivered.	На туалетном столике стояли фотографии матери Филипа - рамки были сломаны, стекла разлетелись вдребезги.
Philip went into the tiny kitchen.	Филип заглянул в кухоньку.
Everything that was breakable was broken, glasses, pudding-basins, plates, dishes.	То, что можно было разбить, было разбито -стаканы, формы для пудинга, тарелки, блюда...
It took Philip's breath away.	Филип был ошеломлен.
Mildred had left no letter, nothing but this ruin to mark her anger, and he could imagine the set face with which she had gone about her work.	Милдред не оставила даже письма - свою ярость она выразила этим разгромом; он представил себе ее застывшее лицо, когда она все это проделывала.
He went back into the sitting-room and looked about him.	В гостиной он огляделся снова.
He was so astonished that he no longer felt angry.	Он был так изумлен, что уже не сердился.
He looked curiously at the kitchen-knife and the coal-hammer, which were lying on the table where she had left them.	С любопытством он разглядывал кухонный нож и угольный молоток, забытые ею на столе.
Then his eye caught a large carving-knife in the fireplace which had been broken.	Потом он заметил в камине большой столовый нож - он тоже был сломан.
It must have taken her a long time to do so much damage.	Милдред понадобилось немало времени, чтобы все это уничтожить!
Lawson's portrait of him had been cut cross-ways and gaped hideously.	Его портрет, нарисованный Лоусоном, зиял со стены уродливыми отверстиями, изрезанный крест-накрест.
His own drawings had been ripped in pieces; and the photographs, Manet's Olympia and the Odalisque of Ingres, the portrait of Philip IV, had been smashed with great blows of the coal-hammer.	Его собственные рисунки были искромсаны на куски; фотокопии "Олимпии" Мане, "Одалиски" Энгра и "Филиппа IV"- уничтожены ударами угольного молотка.
There were gashes in the table-cloth and in the curtains and in the two arm-chairs.	Скатерть, занавески, сиденья обоих кресел - все было в дырах.
They were quite ruined.	Вся обстановка была вконец испорчена.
On one wall over the table which Philip used as his desk was the little bit of Persian rug which Cronshaw had given him.	Над столом, за которым занимался Филип, висел на стене маленький персидский коврик, подаренный ему Кроншоу.
Mildred had always hated it.	Милдред терпеть его не могла.
"If it's a rug it ought to go on the floor," she said, "and it's a dirty stinking bit of stuff, that's all it is."	- Если это ковер, ему место на полу,- говорила она,- но это просто грязная, вонючая тряпка, вот и все.
It made her furious because Philip told her it contained the answer to a great riddle.	Ее бесило, когда Филип ей говорил, что коврик содержит разгадку величайшей тайны.
She thought he was making fun of her.	Она думала, что он над ней издевается.
She had drawn the knife right through it three times, it must have required some strength, and it hung now in tatters.	Она трижды распорола ножом персидский коврик - это потребовало с ее стороны немалых усилий,-и теперь от него остались лоскутья.

Philip had two or three blue and white plates, of no value, but he had bought them one by one for very small sums and liked them for their associations.	У Филипа было несколько белых с синим тарелок; они не представляли никакой ценности, он покупал их по одной, очень дешево, но у него были связаны с ними дорогие воспоминания.
They littered the floor in fragments.	Пол был усеян их осколками.
There were long gashes on the backs of his books, and she had taken the trouble to tear pages out of the unbound French ones.	Корешки книг были изрезаны ножом, и Милдред не поленилась вырвать листы из непереплетенных французских книг.
The little ornaments on the chimney-piece lay on the hearth in bits.	Осколки безделушек с камина валялись в очаге.
Everything that it had been possible to destroy with a knife or a hammer was destroyed.	Все, что могли истребить нож и молоток, было истреблено.
The whole of Philip's belongings would not have sold for thirty pounds, but most of them were old friends, and he was a domestic creature, attached to all those odds and ends because they were his; he had been proud of his little home, and on so little money had made it pretty and characteristic.	Пожитки Филипа нельзя было бы продать и за тридцать фунтов, но его связывала с ними долгая дружба; Филип был домоседом и привязался к своим вещам потому, что они окружали его постоянно; он гордился своим скромным жилищем и, почти ничего не истратив, сделал его уютным и не таким, как у других.
He sank down now in despair. He asked himself how she could have been so cruel.	Он в отчаянии опустился в кресло, спрашивая себя, как она могла таить в себе столько жестокости.
A sudden fear got him on his feet again and into the passage, where stood a cupboard in which he kept his clothes.	Внезапный страх заставил его вскочить и броситься в коридор, где стоял шкаф с одеждой.
He opened it and gave a sigh of relief.	Открыв его, он вздохнул с облегчением.
She had apparently forgotten it and none of his things was touched.	Вероятно, Милдред о нем забыла, и одежда осталась нетронутой.
He went back into the sitting-room and, surveying the scene, wondered what to do; he had not the heart to begin trying to set things straight; besides there was no food in the house, and he was hungry.	Вернувшись в гостиную и обозревая царящий в ней хаос, Филип раздумывал, что ему делать. У него не хватило духа взяться за уборку; к тому же в доме не было еды, а ему хотелось есть.
He went out and got himself something to eat.	Он вышел что-нибудь купить.
When he came in he was cooler.	По дороге он успокоился.
A little pang seized him as he thought of the child, and he wondered whether she would miss him, at first perhaps, but in a week she would have forgotten him; and he was thankful to be rid of Mildred.	Только при мысли о ребенке у него сжималось сердце: он подумал, будет ли девочка по нем скучать; сперва немножко поскучает, а через неделю забудет; зато он был рад, что избавился от Милдред.
He did not think of her with wrath, but with an overwhelming sense of boredom.	Мысль о ней вызывала у него не злобу, а невыносимую скуку.
"I hope to God I never see her again," he said aloud.	- Дай бог, чтобы я никогда ее больше не увидел,-произнес он вслух.
The only thing now was to leave the rooms, and he made up his mind to give notice the next morning.	Ему оставалось только отказаться от квартиры, и он решил заявить об этом на следующее же утро.

He could not afford to make good the damage done, and he had so little money left that he must find cheaper lodgings still.	У него не хватило бы средств привести все в прежний вид, к тому же денег оставалось так мало, что пора было подыскать квартиру еще дешевле.
He would be glad to get out of them.	Ему хотелось отсюда уехать.
The expense had worried him, and now the recollection of Mildred would be in them always.	Его давно уже тревожило, что он много платит за квартиру, а теперь с этими стенами было связано воспоминание о Милдред.
Philip was impatient and could never rest till he had put in action the plan which he had in mind; so on the following afternoon he got in a dealer in second-hand furniture who offered him three pounds for all his goods damaged and undamaged; and two days later he moved into the house opposite the hospital in which he had had rooms when first he became a medical student.	Филип был человек нетерпеливый и не знал покоя, пока не осуществлял того, что задумал; на следующий же день он пригласил торговца старой мебелью, который предложил ему три фунта за все его испорченное и целое имущество; через два дня он переселился в тот дом напротив больницы, где снимал комнаты, когда поступил в институт.
The landlady was a very decent woman.	Хозяйка этого дома была славная женщина.
He took a bed-room at the top, which she let him have for six shillings a week; it was small and shabby and looked on the yard of the house that backed on to it, but he had nothing now except his clothes and a box of books, and he was glad to lodge so cheaply.	Он занял комнату под самой крышей за шесть шиллингов в неделю; это была крошечная каморка с одним окном, выходившим на соседний двор, но теперь все его пожитки состояли из одежды и ящика с книгами, и он радовался, что устроился дешево.
XCVIII	ГЛАВА 98
And now it happened that the fortunes of Philip Carey, of no consequence to any but himself, were affected by the events through which his country was passing.	А затем случилось так, что на судьбе Филипа Кэри, которая имела значение только для него самого, отразились события, захватившие всю его страну.
History was being made, and the process was so significant that it seemed absurd it should touch the life of an obscure medical student.	В те дни творилась история, в борьбу вступили грозные силы - казалось бы, что им за дело до жизни незаметного студента-медика?
Battle after battle, Magersfontein, Colenso, Spion Kop, lost on the playing fields of Eton, had humiliated the nation and dealt the death-blow to the prestige of the aristocracy and gentry who till then had found no one seriously to oppose their assertion that they possessed a natural instinct of government.	Сражение за сражением - Магерсфонтейн, Коленсо, Спайон-Коп - были проиграны золотой молодежью; эти поражения унизили нацию и нанесли смертельный удар престижу аристократии и поместных дворян, хотя до тех пор никто не решался оспаривать их утверждение, будто они одни обладают даром управлять страной.
The old order was being swept away: history was being made indeed.	Старый режим был сметен: да, в эти дни и в самом деле творилась история.
Then the colossus put forth his strength, and, blundering again, at last blundered into the semblance of victory.	Потом колосс собрался с силами и, все еще тычась вслепую, приплелся наконец к некоему подобию победы.
Cronje surrendered at Paardeberg, Ladysmith was relieved, and at the beginning of March Lord Roberts marched into Bloemfontein.	Кронье сдался у Пардеберга, была снята осада с Ледисмита, и в начале марта лорд Робертс вступил в Блумфонтейн.