Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Уильям Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.78/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Уильям Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Роман «Бремя страстей человеческих» во многом автобиографичен, это история молодого человека, вступающего в жизнь. На долю героя романа — Филипа Кэри — выпало множество испытаний. Рано осиротев, он лишился родительской заботы и ласки, его мечта стать художником так и осталась мечтой, а любовь к ограниченной порочной женщине принесла одни страдания. Но Филип мужественно прошел через все уготованные ему испытания и сумел найти в жизни свое место.

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Уильям Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He listened to the striking of Big Ben, marking every quarter of an hour, and reckoned out how long it left till the city woke again.	Прислушиваясь к ударам Большого Бена, отбивавшего каждую четверть, он прикидывал, через сколько времени проснется город.
In the morning he spent a few coppers on making himself neat and clean, bought a paper to read the advertisements, and set out once more on the search for work.	Утром он потратил несколько медяков, чтобы привести себя в порядок, купил газету, прочел объявления и снова отправился искать работу.
He went on in this way for several days.	Так прошло несколько дней.
He had very little food and began to feel weak and ill, so that he had hardly enough energy to go on looking for the work which seemed so desperately hard to find.	Ел он очень мало, чувствовал слабость и недомогание; у него едва хватало сил на поиски работы, которую, оказывается, отчаянно трудно было найти.
He was growing used now to the long waiting at the back of a shop on the chance that he would be taken on, and the curt dismissal.	Филип начинал привыкать к томительным ожиданиям в задней комнате какого-нибудь магазина и к грубым отказам.
He walked to all parts of London in answer to the advertisements, and he came to know by sight men who applied as fruitlessly as himself.	Он обошел по объявлениям все районы Лондона и уже узнавал в лицо людей, искавших работы так же безуспешно, как и он сам.
One or two tried to make friends with him, but he was too tired and too wretched to accept their advances.	Кое-кто из них пытался с ним заговорить, но он слишком устал и намучился, чтобы заводить знакомства.
He did not go any more to Lawson, because he owed him five shillings.	К Лоусону он больше не ходил, зная, что должен ему пять шиллингов.
He began to be too dazed to think clearly and ceased very much to care what would happen to him.	Он как-то отупел, мысли у него стали путаться, и его все меньше беспокоило, что с ним будет.
He cried a good deal.	Он часто плакал.
At first he was very angry with himself for this and ashamed, but he found it relieved him, and somehow made him feel less hungry.	Сперва он очень сердился на себя за эти слезы и стыдился их, но потом обнаружил, что они приносят облегчение и даже заставляют забывать голод.
In the very early morning he suffered a good deal from cold.	Ранним утром, перед рассветом, он очень страдал от холода.
One night he went into his room to change his linen; he slipped in about three, when he was quite sure everyone would be asleep, and out again at five; he lay on the bed and its softness was enchanting; all his bones ached, and as he lay he revelled in the pleasure of it; it was so delicious that he did not want to go to sleep.	Однажды ночью он пробрался в свою комнату, чтобы переменить белье; он проскользнул туда около трех часов утра, зная, что все спят, и вышел в пять; он полежал на кровати - она была восхитительно мягкой, все его кости ныли, и, растянувшись, он испытывал подлинное наслаждение; это было так приятно, что ему даже не хотелось спать.
He was growing used to want of food and did not feel very hungry, but only weak.	Голод вошел уже в привычку и теперь меньше давал себя знать, но он чувствовал слабость.
Constantly now at the back of his mind was the thought of doing away with himself, but he used all the strength he had not to dwell on it, because he was afraid the temptation would get hold of him so that he would not be able to help himself.	Где-то в мозгу все время жила мысль о самоубийстве - он отгонял ее, пока хватало сил, опасаясь, что в конце концов не устоит перед искушением.

He kept on saying to himself that it would be absurd to commit suicide, since something must happen soon; he could not get over the impression that his situation was too preposterous to be taken quite seriously; it was like an illness which must be endured but from which he was bound to recover.	Он повторял себе снова и снова, что глупо кончать самоубийством,- ведь скоро что-нибудь непременно должно случиться: он все еще не мог отделаться от ощущения, что его беда слишком нелепа, к ней нельзя относиться всерьез; это просто болезнь, которую нужно перенести, но от которой он наверняка излечится.
Every night he swore that nothing would induce him to put up with such another and determined next morning to write to his uncle, or to Mr. Nixon, the solicitor, or to Lawson; but when the time came he could not bring himself to make the humiliating confession of his utter failure.	Каждую ночь он давал себе клятву, что никакие силы на свете не заставят его еще раз ночевать на улице, и собирался с утра написать дяде, поверенному Никсону или Лоусону; но, когда наступало утро, он не мог заставить себя пойти на это унижение и признать себя полнейшим неудачником.
He did not know how Lawson would take it. In their friendship Lawson had been scatter-brained and he had prided himself on his common sense.	Неизвестно было, как отнесется к этому Лоусон: все годы их дружбы Лоусон слыл вертопрахом, а он, Филип, гордился своим здравым смыслом.
He would have to tell the whole history of his folly.	Ему пришлось бы поведать всю историю своего безумства.
He had an uneasy feeling that Lawson, after helping him, would turn the cold shoulder on him.	Его тревожило, что Лоусон, оказав ему помощь, сразу же к нему охладеет.
His uncle and the solicitor would of course do something for him, but he dreaded their reproaches.	Что касается дяди и Никсона, то они, конечно, что-нибудь для него сделают, но он страшился их попреков.
He did not want anyone to reproach him: he clenched his teeth and repeated that what had happened was inevitable just because it had happened.	Он не желал, чтобы его попрекали; стиснув зубы, он повторял себе: все, что случилось, было неизбежно, раз оно случилось.
Regret was absurd.	Запоздалые сожаления бесплодны.
The days were unending, and the five shillings Lawson had lent him would not last much longer.	Дни тянулись бесконечно, а пяти шиллингов, взятых у Лоусона, надолго хватить не могло.
Philip longed for Sunday to come so that he could go to Athelny's.	Филип с нетерпением ожидал воскресенья, чтобы пойти к Ательни.
He did not know what prevented him from going there sooner, except perhaps that he wanted so badly to get through on his own; for Athelny, who had been in straits as desperate, was the only person who could do anything for him.	Он и сам не знал, что мешало ему отправиться к ним раньше, разве что настойчивое желание выйти из затруднений самому. Ательни был единственным человеком, который действительно мог ему помочь,- ведь он сам не раз бывал в таких же передрягах.
Perhaps after dinner he could bring himself to tell Athelny that he was in difficulties.	Может быть, после обеда Филип и заставит себя рассказать ему о своей беде.
Philip repeated to himself over and over again what he should say to him.	Он твердил про себя, что? он ему скажет.
He was dreadfully afraid that Athelny would put him off with airy phrases: that would be so horrible that he wanted to delay as long as possible the putting of him to the test.	Он страшно боялся, что Ательни отделается от него легкомысленной фразой - это было бы так ужасно, что ему хотелось отсрочить испытание как только возможно.
Philip had lost all confidence in his fellows.	Филип потерял всякую веру в людей.

Saturday night was cold and raw.	Ночь с субботы на воскресенье была сырой и холодной.
Philip suffered horribly.	Филип вконец измучился.
From midday on Saturday till he dragged himself wearily to Athelny's house he ate nothing.	Он ничего не ел с двенадцати часов дня в субботу и едва дотащился в воскресенье до дома Ательни.
He spent his last twopence on Sunday morning on a wash and a brush up in the lavatory at Charing Cross.	Два своих последних пенса он истратил утром на то, чтобы помыться и почиститься в уборной на вокзале Чэринг-кросс.
CI	ГЛАВА 101
When Philip rang a head was put out of the window, and in a minute he heard a noisy clatter on the stairs as the children ran down to let him in.	Филип позвонил, в окне показалась чья-то голова, и через минуту на лестнице послышался шумный топот - это бежали вниз дети, чтобы отворить ему дверь.
It was a pale, anxious, thin face that he bent down for them to kiss.	Он наклонил к ним для поцелуя бледное, измученное, исхудавшее лицо.
He was so moved by their exuberant affection that, to give himself time to recover, he made excuses to linger on the stairs.	Его так растрогала эта бурная, восторженная встреча, что он под каким-то предлогом задержался на лестнице: ему надо было прийти в себя.
He was in a hysterical state and almost anything was enough to make him cry.	У Филипа совершенно разошлись нервы, и любой пустяк мог довести его до слез.
They asked him why he had not come on the previous Sunday, and he told them he had been ill; they wanted to know what was the matter with him; and Philip, to amuse them, suggested a mysterious ailment, the name of which, double-barrelled and barbarous with its mixture of Greek and Latin (medical nomenclature bristled with such), made them shriek with delight.	Дети спросили, почему его не было в прошлое воскресенье; он ответил, что заболел; они расспрашивали, чем именно; чтобы их позабавить, Филип назвал загадочную болезнь с одним из тех варварских, неудобопроизносимых названий, которыми изобилуют медицинские справочники,- дети просто зашлись от удовольствия.
They dragged Philip into the parlour and made him repeat it for their father's edification.	Они втащили Филипа в гостиную и заставили его повторить мудреное слово для просвещения отца.
Athelny got up and shook hands with him.	Ательни встал и пожал ему руку.
He stared at Philip, but with his round, bulging eyes he always seemed to stare, Philip did not know why on this occasion it made him self-conscious.	Он пристально поглядел на Филипа - впрочем, его круглые навыкате глаза всегда глядели пристально. Но почему-то на этот раз Филип почувствовал какую-то неловкость.
"We missed you last Sunday," he said.	- Нам вас недоставало в прошлое воскресенье,-сказал Ательни.
Philip could never tell lies without embarrassment, and he was scarlet when he finished his explanation for not coming.	Филип всегда смущался, говоря неправду, и был красен как рак, когда кончил объяснять, почему он не пришел.
Then Mrs. Athelny entered and shook hands with him.	Тут вошла миссис Ательни и поздоровалась с ним.
"I hope you're better, Mr. Carey," she said.	- Надеюсь, вам теперь лучше, мистер Кэри,-сказала она.