Айзек Азимов - Сами боги - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Айзек Азимов - Сами боги - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Научная Фантастика. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Сами боги - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Айзек Азимов
Жанр:

Научная Фантастика
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Айзек Азимов - Сами боги - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Сами боги - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Айзек Азимов, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Научно-фантастический роман известного американского писателя-фантаста, ученого и популяризатора науки Айзека Азимова, написанный после пятнадцатилетнего перерыва, охватывает широкий круг проблем. Здесь и новые источники энергии, и контакт с инопланетянами, и борьба передовой науки с обскурантизмом. Любителей фантастики ждет интересная встреча с корифеем американской научной фантастики.

Сами боги - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Сами боги - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Айзек Азимов

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

What's the difference, anyway?"	Да и ради чего, собственно?
"A matter of historical truth!" said Lamont.	- Ради исторической истины, - сказал Ламонт.
"Oh, bull.	- А, чушь!
The historical truth is that Hallam never let go.	Историческая истина состоит в том, что Хэллем довел дело до конца.
He drove everyone into investigating, whether they wanted to or not.	Он прямо-таки принуждал людей браться за исследования, чуть ли не против их воли.
Without him, that tungsten would eventually have exploded with I don't know how many casualties.	Без него этот вольфрам в конце концов, несомненно, взорвался бы, унеся уж не знаю сколько человеческих жизней.
There might never have been another sample, and we might never have had the Pump.	Второго образчика могло бы и не найтись, и мы не получили бы Насоса.
Hallam deserves the credit for it, even if he doesn't deserve the credit, and if that doesn't make sense, I can't help it, because history doesn't make sense."	Так что вся честь его создания принадлежит Хэллему, хотя она ему и не принадлежит - а если это бессмысленно, то я тут ничего поделать не могу: история всегда бессмысленна.
Lament wasn't satisfied with that, but he had to make it do, for McFarland would simply say no more.	Ламонту волей-неволей пришлось удовлетвориться этим, поскольку больше Макфарленд об Электронном Насосе и его создании говорить не пожелал.
Historical truth!	Историческая истина!
One piece of historical truth that seemed beyond question was that it was the radioactivity that pulled "Hallam's tungsten" (this is what it was called as a matter of historical custom) into the big time.	Во всяком случае, одно, по-видимому, было неоспоримо: великая карьера "хэллемовского вольфрама" (так его теперь называли по освященному временем обычаю)началась благодаря его странной радиоактивности.
It didn't matter whether it was or was not tungsten; whether it had or had not been tampered with; even whether it was or was not an impossible isotope.	Вопрос о том, вольфрам ли это и не подменили ли его, утратил всякое значение, и даже тот факт, что загадочный металл по всем характеристикам выглядел изотопом, которого не могло быть, отошел на задний план.
Everything was swallowed up in the amazement of something, anything, which showed a constantly increasing intensity of radioactivity under circumstances that ruled out the existence of any type of radioactive breakdown, in any number of steps, then known.	Слишком велико было изумление перед веществом, которое демонстрировало нарастающую радиоактивность, не подходившую ни под один тип радиоактивного распада, известный в то время.
After a while, Kantrowitsch muttered,	...Некоторое время спустя Кантрович пробормотал:
"We'd better spread it out.	- Надо бы его рассредоточить.
If we keep it in sizable lumps it will vaporize or explode or both and contaminate half the city."	Даже небольшие куски неизбежно испарятся или взорвутся, загрязнив полгорода. А может быть, и то и другое вместе.

So it was powdered and scattered, and mixed with ordinary tungsten at first and then, when the tungsten grew radioactive in its turn, it was mixed with graphite, which had a lower cross-section to the radiation.	Поэтому вещество превратили в порошок, разделили на мельчайшие доли и смешали с порошком обычного вольфрама, а когда и обычный вольфрам стал радиоактивным, использовали графит, эффективное сечение которого гораздо ниже.
Less than two months after Hallam had noticed the change in the bottle's contents, Kantrowitsch, in a communication to the editor of Nuclear Reviews, with Hallam's name appended as co-author, announced the existence of plutonium-186.	Менее чем через два месяца после того, как Хэллем заметил изменения в колбе, Кантрович прислал в "Ядерное обозрение" сообщение, подписанное и Хэллемом в качестве соавтора, об открытии плутония-186.
Tracy's original determination was thus vindicated but his name was not mentioned, either then or later.	Таким образом доброе имя Трейси было восстановлено, но в сообщении не упомянуто -как не упоминалось оно и впредь.
With that Hallam's tungsten began to take on an epic scale and Denison began to note the changes that ended by making him a non-person.	С этой минуты хэллемовский вольфрам начал свой стремительный путь к превращению в благодетеля человечества, а Денисон ощутил первые симптомы процесса, который в конце концов превратил его в пустое место.
The existence of plutonium-186 was bad enough.	Существование плутония-186 уже само по себе выглядело черт знает чем.
To have been stable at the start and to display a curiously increasing radioactivity was much worse.	Но первоначальная устойчивость, которая затем сменялась нарастающей радиоактивностью, была еще хуже.
A seminar to handle the problem was organized. Kantrowitsch was in the chair, which was an interesting historical note, for it was the last time in the history of the Electron Pump that a major meeting was held in connection with it that was chaired by anyone but Hallam.	Для рассмотрения этой проблемы был организован семинар под председательством Кантровича - обстоятельство, исторически небезынтересное, поскольку с тех пор любым сколько-нибудь представительным собранием, которое было так или иначе связано с Электронным Насосом, непременно руководил Хэллем.
As a matter of fact, Kantrowitsch died five months later and the only personality with sufficient prestige to keep Hallam in the shade was removed.	Во всяком случае, Кантрович умер пять месяцев спустя и таким образом с пути Хэллема исчез единственный человек, обладавший достаточным престижем, чтобы удерживать его в тени.
The meeting was extraordinarily fruitless until Hallam announced his Great Insight, but in the version as reconstructed by Lamont, the real turning point came during the luncheon break.	Семинар протекал на редкость бесплодно, пока Хэллем не возвестил о своем Великом Прозрении - однако по версии, созданной Ламонтом, все решилось во время перерыва на обед.
At that time, McFarland, who is not credited with any remarks in the official records, although he was listed as an attendee, said	Именно тогда Макфарленд, который согласно официальной версии никаких исторических фраз не произносил (хотя на семинаре, несомненно, присутствовал), задумчиво сказал:
"You know, what we need is a little bit of fantasy here.	"А знаете, тут следовало бы немножко пофантазировать.
Suppose-"	Что, если..."

He was speaking to Diderick van Klemens, and Van Klemens reported it sketchily in a kind of personal shorthand in his own notes.	Он сказал это Дидерику ван Клеменсу, а ван Клеменс записал их разговор в дневнике с помощью собственной стенографической системы.
Long before Lamont had succeeded in tracking that down, Van Klemens was dead, and though his notes convinced Lamont himself, he had to admit they would not make a convincing story without further corroboration.	Но он умер задолго до того, как Ламонт начал свое расследование. И хотя эти беглые заметки полностью убедили молодого ученого, он тем не менее отдавал себе отчет, что без дополнительного подтверждения они как официальное свидетельство не стоят ничего.
What's more, there was no way of proving that Hallam had overheard the remark.	К тому же не было никаких доказательств, что Хэллем слышал рассуждения Макфарленда.
Lamont would have been willing to bet a fortune that Hallam was within earshot, but that willingness was not satisfactory proof either.	Ламонт готов был побиться об заклад хоть на миллион, что Хэллем в ту минуту находился где-то рядом, но его готовность юридической силы не имела.
And then, suppose Lamont could prove it.	Но и сумей он это доказать, что тогда?
It might hurt Hallam's egregious pride, but it couldn't really shake his position.	Да, непомерное самолюбие Хэллема будет задето, но его положение останется неуязвимым.
It would be argued that to McFarland, the remark was only fantasy.	Ведь сам собой напрашивается аргумент, что Макфарленд просто фантазировал и вовсе не собирался выдвигать никакой гипотезы.
It was Hallam who accepted it as something more.	Это Хэллем увидел проблеск истины.
It was Hallam who was willing to stand up in front of the group and say it officially and risk the derision that might be his. McFarland would surely never have dreamed of placing himself on official record with his "little bit of fantasy."	Это Хэллем не побоялся навлечь на себя град насмешек и смело провозгласил свою теорию. А Макфарленд вряд ли рискнул бы "немножко пофантазировать" на трибуне.
Lamont might have counter-argued that McFarland was a well-known nuclear physicist with a reputation to lose, while Hallam was a young radiochemist who could say anything he pleased in nuclear physics and, as an outsider, get away with it.	Ламонт, правда, мог бы возразить, что Макфарленду, известному ядерному физику, было что терять, а вот Хэллему, молодому радиохимику, любые публичные бредни, касающиеся ядерной физики, сошли бы с рук как неспециалисту.
In any case, this is what Hallam said, according to the official transcript:	Но что бы там ни было на самом деле, Хэллем, если верить официальной стенограмме, сказал следующее:
"Gentlemen, we are getting nowhere.	"Господа, мы зашли в тупик.
I am therefore going to make a suggestion, not because it necessarily makes sense, but because it represents less nonsense than anything else I've heard.... We are faced with a substance, plutonium-186, that cannot exist at all, let alone as an even momentarily stable substance, if the natural laws of the Universe have any validity at all.	А потому я намерен предложить гипотезу не потому, что считаю ее заведомо верной, но потому лишь, что она все-таки менее нелепа, чем все, что я слышал до сих пор... Мы имеем дело с веществом, с плутонием сто восемьдесят шесть, которое согласно физическим законам нашей вселенной вообще существовать не может, а о том, чтобы оно хоть на самое короткое время обрело устойчивость, и говорить, казалось бы, нечего.