Айзек Азимов - Сами боги - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Айзек Азимов - Сами боги - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Научная Фантастика. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Сами боги - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Айзек Азимов
Жанр:

Научная Фантастика
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Айзек Азимов - Сами боги - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Сами боги - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Айзек Азимов, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Научно-фантастический роман известного американского писателя-фантаста, ученого и популяризатора науки Айзека Азимова, написанный после пятнадцатилетнего перерыва, охватывает широкий круг проблем. Здесь и новые источники энергии, и контакт с инопланетянами, и борьба передовой науки с обскурантизмом. Любителей фантастики ждет интересная встреча с корифеем американской научной фантастики.

Сами боги - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Сами боги - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Айзек Азимов

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Who cares about my sort of work except myself and five others in the world.	Кому нужна моя работа, если не считать меня самого и еще пятерых человек в мире?
Maybe six others -if you remember."	Ну, может, шестерых. Помнишь?
Lamont remembered.	Ламонт помнил.
"Oh, well," he said.	- Ну, ладно-ладно - сказал он.
4	4
Bronowski's placid exterior never fooled anyone who grew to know him even moderately well.	Добродушная вялость Броновского могла обмануть только совсем не знавших его людей.
He was sharp and he worried a problem till he had the solution or till he had it in such tatters that he knew no solution was possible.	Он обладал на редкость острым умом, и раз взявшись за какую-нибудь задачу, терзал ее до тех пор, пока не находил решения или не оставлял от нее лишь жалкие клочья, которые явно доказывали, что она вообще решения не имеет.
Consider the Etruscan inscriptions on which he had built his reputation.	Взять хотя бы этрусские надписи, принесшие ему известность.
The language had been a living one till the first century a.d., but the cultural imperialism of the Romans had left nothing behind and it had vanished almost completely.	Этрусский язык был живым еще в первом веке нашей эры, но культурный шовинизм древних римлян уничтожил его с такой полнотой, что от него не осталось почти никаких следов.
What inscriptions survived the carnage of Roman hostility and-worse-indifference were written in Greek letters so that they could be pronounced, but nothing more.	Буквы отдельных надписей, сохранившихся несмотря на вакханалию римской враждебности и - что еще хуже - всеобщее равнодушие, походили на греческие, что позволяло угадывать звучание слов. Но этим все и исчерпывалось.
Etruscan seemed to have no relationship to any of the surrounding languages; it seemed very archaic; it seemed not even to be Indo-European.	У этрусского языка словно бы не было родственников среди соседних языков, он казался очень древним и, возможно, даже не был индоевропейским.
Bronowski therefore passed on to another language that seemed to have no relationship to any of the surrounding languages; that seemed very archaic; that seemed not even to be Indo-European-but which was very much alive and which was spoken in a region not so very far from where once the Etruscans had lived.	Это навело Броновского на мысль обратиться к другому языку, который тоже словно бы не был родственным ни одному из соседних языков, который тоже казался очень древним и, возможно, даже не был индоевропейским, - но язык этот был вполне живым, и говорили на нем в области, расположенной не так уж далеко от тех мест, где некогда обитали этруски.
What of the Basque language?	Язык басков?
Bronowski wondered.	Броновский задумался.
And he used Basque as his guide.	И положил в основу своих исследований баскский язык.
Others had tried this before him and given up.	Он не был тут первым, но его предшественники после тщетных попыток в конце концов отступались от этой идеи.
Bronowski did not.	Броновский не отступился.

It was hard work, for Basque, an extraordinarily difficult language in itself, was only the loosest of helps.	Это была тяжелейшая работа, тем более что баскский язык, сам по себе на редкость трудный, оказался более чем скромным подспорьем.
Bronowski found more and more reason, as he went on, to suspect some cultural connection between the inhabitants of early northern Italy and early northern Spain.	Но чем дольше занимался Броновский своими исследованиями, тем тверже становилась его уверенность, что между древними обитателями северной Италии и северной Испании, несомненно, существовала определенная культурная связь.
He could even make out a strong case for a broad swatch of pre-Celts filling western Europe with a language of which Etruscan and Basque were dimly-related survivors.	У него набралось достаточно данных, чтобы построить убедительную гипотезу о широко заселявших Западную Европу пракельтах, язык которых явился предком и этрусского и баскского, хотя в своем дальнейшем развитии они очень разошлись.
In two thousand years, however, Basque had evolved and had become more than a little contaminated with Spanish.	К тому же следовало учитывать, что этрусский язык остановился в своем развитии, а баскский продолжал развиваться еще две тысячи лет, испытав при этом значительное воздействие испанского.
To try, first, to reason out its structure in Roman times and then relate it to Etruscan was an intellectual feat of surpassing difficulty and Bronowski utterly astonished the world's philologists when he triumphed.	Логически вывести, какова была его структура в эпоху Древнего Рима, а затем связать полученные результаты с проблемами этрусского языка -значило поистине совершить редкостный по трудности интеллектуальный подвиг, и понятно, что филологи всего мира были поражены, когда Броновскому удалось это сделать.
The Etruscan translations themselves were marvels of dullness and had no significance whatever; routine funerary inscriptions for the most part.	Правда, содержание памятников этрусской письменности оказалось удивительно неинтересным и для истории не дало почти ничего - чуть ли не все они были ритуальными надгробными надписями.
The fact of the translation, however, was stunning and, as it turned out, it proved of the greatest importance to Lamont.	Но сам факт перевода был ошеломителен и в ходе дальнейших событий послужил для Ламонта спасительной соломинкой.
-Not at first.	Однако далеко не вначале.
To be perfectly truthful about it, the translations had been a fact for nearly five years before Lamont had as much as heard that there were such people, once, as the Etruscans.	Честно говоря, Ламонт только пять лет спустя после прочтения надписей впервые узнал, что когда-то существовали какие-то там этруски.
But then Bronowski came to the university to give one of the annual Fellowship Lectures and Lament, who usually shirked the duty of attending which fell on the faculty members, did not shirk this one.	Затем Броновский был приглашен выступить с докладом на ежегодных чтениях в университете, и хотя Ламонт обычно пренебрегал своим долгом преподавателя и пропускал чтения, но на лекцию Броновского он пришел.
It was not because he recognized its importance or felt any interest in it whatever.	Не потому, что осознал важность темы или испытывал какое бы то ни было любопытство.

It was because he was dating a graduate student in the Department of Romance Languages and it was either that or a music festival he particularly wanted to avoid hearing.	Просто он тогда ухаживал за аспиранткой кафедры романских языков, и, не пойди он на чтения, ему пришлось бы отправиться на музыкальный фестиваль, а эта перспектива увлекала его еще меньше.
The social connection was a feeble one, scarcely satisfactory from Lament's point of view and only temporary, but it did get him to the talk.	Роман этот был мимолетным, и никаких серьезных намерений у Ламонта не было, но тем не менее на лекцию он попал из-за него.
He rather enjoyed it, as it happened.	Впрочем, лекция ему скорее понравилась.
The dim Etruscan civilization entered his consciousness for the first time as a matter of distant interest, and the problem of solving an undeciphered language struck him as fascinating.	Сама загадочная этрусская цивилизация возбудила у него лишь легкий отвлеченный интерес, зато идея расшифровки неизвестного языка показалась ему увлекательной.
When young, he had enjoyed solving cryptograms, but had put them away with other childish things in favor of the much grander cryptograms posed by nature, so that he ended in para-theory.	Подростком он любил решать ребусы, но потом оставил их вместе с прочими детскими забавами ради куда более сложных ребусов, которые предлагает природа, и в конце концов посвятил себя паратеории.
Yet Bronowski's talk took him back to the youthful joys of making slow sense of what seemed a random collection of symbols, and combined it with sufficient difficulty to add great honor to the task.	И на лекции Броновского он вновь пережил мальчишескую радость неторопливого извлечения смысла из того, что на первый взгляд казалось случайным набором рисунков и знаков, когда трудности делали победу только слаще.
Bronowski was a cryptogram-mist on the grandest scale, and it was the description of the steady encroachment of reason upon the unknown that Lament enjoyed.	Броновский же был ребусником первой величины, и Ламонт испытывал прямо-таки наслаждение, слушая рассказ о том, как логика упорядочивала и истолковывала неведомое и бесформенное.
All would yet have gone for nothing-the triple coincidence of Bronowski's appearance at campus, Lament's youthful cryptogrammic enthusiasm, the social pressure of an attractive young lady-were it not for the fact that it was the next day that Lamont saw Hallam and placed himself firmly and, as he eventually found, permanently, in the doghouse.	Но даже это тройное совпадение - появление Броновского в университете, ламонтовское детское увлечение ребусами и флирт с хорошенькой аспиранткой, водившей своих поклонников на доклады и фестивали, - не привело бы ни к чему, если бы на следующий же день Ламонт не отправился на роковую аудиенцию к Хэллему и не погубил свою карьеру - причем безвозвратно, как он довольно скоро убедился.
Within an hour of the conclusion of that interview, Lamont determined to see Bronowski. The issue at hand was the very one that had seemed so obvious to himself and that had so offended Hallam.	Едва выйдя от Хэллема, Ламонт решил поговорить с Броновским о проблеме, которая ему самому представлялась совершенно очевидной, хотя Хэллем и пришел в бешенство при одном намеке на нее.
Because it brought down censure on him, Lamont felt bound to strike back-and in connection with the point of censure specifically.	Ламонт считал необходимым нанести ответный удар, потому что был прав, потому что именно его правота навлекла на него начальственный гнев - а для этого в первую очередь следовало доказать справедливость той идеи, которая этот гнев вызвала.
The para-men were more intelligent than man.	Конечно, паралюди более высоко развиты!